Ашот Джазоян: Ко дню рождения Василия Шукшина. Шукшин в Копенгагене

Ашот Джазоян

В Копенгагене в Центре кино я представлял свой фильм об Эрмитаже и короткий метр «Армянские эскизы». И ко мне подошел один датский журналист, неплохо владеющий русским, и неожиданно для меня сравнил мои киноэскизы с рассказами Шукшина.

«Как у вас про Армению, хронометраж небольшой и у него пару страниц, но в них вся «соль» русского народа». А я ему говорю, ведь у меня есть целый фильм про Алтай и родину Шукшина. И он заговорил о своем представителе деревенской прозы «датского розлива» Мартине Андерсене-Нексе, который писал о людях из народа. Сам батрачил, сапожничал, был пастухом, и, кстати многие его считают родоначальником соцреализма в Дании. «Как ваш Шукшин, который был и слесарем, и моряком, и директором школы, они очень похожи с Андерсеном-Нексе». Я посетовал, что не знаком с его творчеством, он наверняка такой же как Шукшин. «Нет, что вы, — воодушевился мой собеседник, — Шукшин великий!»
И он стал, сокрушаясь, говорить о том, что Шукшина читал только на английском языке, а не на датском.
После этой встречи мало сказать, что я удивился тому, что Шукшин известен даже в Дании. На расстоянии более четырех с половиной тысяч километров от Алтая.

Шукшин и мой дядя Рубен

…Когда мне было лет восемь-девять, и я еще не определял людей по национальному признаку и не понимал разницу между армянином и русским, я ощущал Армению частью большой советской страны и не улавливал, что такое русская душа или русский характер.
И когда я гостил в Москве у своего дяди режиссера Рубена Мурадяна, он пришел домой очень поздно. Оказалось, что они встретились с Василием Макаровичем Шукшиным, ну, и как говорится хорошо «посидели».
С Шукшиным он учился вместе во ВГИКе, и жили вместе в общежитии на Вильгельма Пика. Их странным образом объединила любовь к жареной картошке, которую они ели по ночам, и вечно искали у кого-нибудь соль.
— А кто такой Шукшин? — спросил я.
— Да это замечательный писатель!
— А что он написал?
— Он пишет изумительные маленькие рассказы о русских людях, его нужно прочесть, если хочешь понимать какая она, Россия.
Мне тогда понравилась сама фамилия человека, которого я представил немного как былинного героя. Сама же его фамилия была очень простой, «шукша» — это древнее слово, которое означает очёски конопли или те волокна, которые остаются от трепания или чесания льна. Еще шукшей называли поздно родившегося, последнего ребенка. А ту жареную картошку, которую в несытом студенчестве ели Василий и Рубен, я потом на страницах его рассказов часто встречал. Вот в «Любавиных»: «Сперва была лапша с гусятиной, потом жареная картошка со свининой. С удовольствием, громко жевал».
Потом Шукшин ворвался в мою жизнь уже в 1990-е, когда его самого давно не было в живых, Рубен пригласил меня в качестве режиссера на фильм «Одна на миллион», так ввел меня в профессию, в которой я остался.
И вот на эпизод Рубен Мурадян, где нужно было сыграть сумасшедшую, которую муж сдает в психушку, он пригласил Лидию Федосееву-Шукшину. Сыграла она великолепно и, я бы сказал, инфернально, а именно — по-шукшински. Для Василия Макаровича дурачки были любимыми персонажами. Он даже сказал, что в дурачке, который ходит у нас по улице, больше времени—эпохи, чем в каком-нибудь министре. Так через Шукшина я стал понимать, что же такое русский человек.

Шукшин и «Я Живу в России»

И вот однажды судьба забросила меня на Алтай на журналистский форум «Сибирь – территория надежды». Я потихоньку сбежал с оператором Ваагом Акопяном, и мы за эти четыре дня объехали весь Алтайский край. Конечно, мы приехали в Бийский район, в родную деревню писателя Сростки, и я увидел родной дом и маленькую баню, которую он воспел во множестве рассказов. И в «Калине красной» одна из самых замечательных — сцена в бане, когда Егор облил Петро кипятком. Сам Шукшин был тоже небольшой, ростом 175, но он создавал впечатление неукротимого русского мужика. В 2004 году на горе Пикет в Сростках народ поставил памятник писателю, как из фильма «Печки-лавочки», босой, в рубахе. Я почувствовал, что все село, да что там село, весь Алтай живет его именем, и едут к нему как к Христу, что мы постарались передать в нашей короткометражной истории.
Позже уже, когда я создавал проект «Я живу в России», осознал, что это от Шукшина ко мне пришло, и он его герои повлияли на меня. Теперь мы с молодыми журналистами ищем именно простых людей, не «дурачков наоборот», как Василий Макарович, но «божьих», бессребреников. На них и держится наша Россия. На маленьком человеке держалась и русская литература, а из журналистики он в эти тридцать лет исчез. А в фильме «Я живу на Алтае» много героев: водитель троллейбуса, пасечник, мараловод, директор музея, сплавщик по Катуни, это они поставили памятник большому писателю, и они продолжают творить Шукшина.